Зельфира Трегулова, директор Третьяковской галереи, взглянула на новый Quoris от концерна Kia и произнесла: «Не думала, что Kia бывает такой красивой». Это проект «Искусство в ощущениях». Я за рулем, разговариваю с теми, кто в этих самых ощущениях хорошо разбирается.
Ну что, в путь? Значит, похвалили вы Kia, да?
Зельфира Трегулова: Да, очень понравилась, красивый цвет, красивая машина, дизайн красивый. В искусстве и дизайне я понимаю, а вот в машинах, в их особенностях и свойствах — абсолютно нет. Поскольку сама не за рулем и вообще только третий год езжу в машине, а так я была «человек-метро».
Вот, у вас тем более свежие ощущения. Как вам этот слоган — «Искусство в ощущениях»?
Зельфира Трегулова: Ну, по-моему, это очень точная формулировка, потому что как иначе воспринимать искусство? Конечно, это ощущение, потом осмысление. Или ощущение и осмысление одновременно. Но без ощущений никак. Головное восприятие искусства — это какой-то особенный жанр, мне неведомый. Когда идешь в музей или стоишь перед каким-то удивительным памятником архитектуры, ты должен получать максимум, и это важнейшая составляющая жизни, которая, по-моему, позволяет держаться на плаву. На выставке Серова, куда мы с вами едем, все возможности обычного выставочного света использованы по максимуму, и эта живопись заиграла всеми нюансами, тончайшими оттенками серого и не только серого. У тебя есть возможность очень внимательно рассмотреть полотна и понять, что это действительно величайший русский художник, живший и работавший в конце 19 — начале 20 века.
Зельфира Трегулова: А вы знаете, он всегда такой был. Это мы Валентина Серова уже обсуждаем, да пусть он нас простит. Это фотография 1911 года, одна из самых последних его фотографий. Он действительно был человек очень сложного характера. Он даже сделал карикатуру на самого себя, мы ее показываем внизу, и назвал «Скучный Серов». Человек, который всегда, на мой взгляд, стремился к каким-то абсолютно художественным решениям и который определил пути развития искусства в конце 80-х годов 19 века и вместе с тем очень четко почувствовал интонацию времени, нащупывал и, кажется, нащупал какие-то совсем новые пути. Но он вечно был недоволен собой. Это вечное недовольство собой, ощущение совершенства идеала, к которому он стремился, и несовершенство того результата, который он видел на холсте, конечно, определяло его характер. Мы стоим сейчас как раз перед портретом «Девочки с персиками» — Веры Саввичны Мамонтовой. Серов создал его, когда ему было всего 22 года. Он не случайно назвал ее «Девочка с персиками». Желание писать подобного рода работы возникло у него в Венеции, и мы показываем два волшебных серебристых венецианских этюда. Он написал оттуда (я вольно цитирую), что «сегодня все пишут мрачное, тяжелое, а я хочу отрадного и хочу писать только отрадное». Вот это отрадное — это очень важная формула. Вот представьте себе появление этой вещи на фоне таких монохромных, серьезных, заряженных социальной ответственностью полотен передвижников или позднего академизма. Если это представить, можно понять, сколь радикальна была эта вещь. И интересно, что Павел Михайлович Третьяков сразу же захотел ее купить. Он обладал совершенно удивительным чутьем, при том что был поклонником передвижников.
Я думаю, что и теперешние Третьяковы тоже бы хотели ее купить.
Зельфира Трегулова: Да, это из разряда того, что не продается никогда. Этот художник шел от личности, от какой-то художественной задачи, которую перед собой ставил, а не штамповал портреты один за другим, следуя какому-то установившемуся шаблону. Это один из моих любимых художников, и я не случайно писала свой диплом на тему античная живопись в русском искусстве, рубеже 19-20 веков: Серов, Врубель, Бакст. И Серов для меня был, конечно, главным героем. И мне кажется, что для того, чтобы его понять, надо понять, кем он был. Есть совершенно замечательный двухтомник «Серов в дневниках, в воспоминаниях и переписке современников», и это невероятный источник для понимания того, что же этот человек хотел сделать в искусстве и сделал.
А что он сделал, как вы считаете?
Зельфира Трегулова: Он был первый, кто вывел живопись в искусство, вернул живопись в искусство, поскольку передвижники, сознательно наступая на горло собственной песне, убивали в себе художника. Он вернул искусству — настоящему подлинному искусству, а не салону — вернул самоценность, и во главу угла были поставлены чисто художественные задачи. То, что Серов достиг в портрете, не достиг ни один из его предшественников, не говоря уже о последователях. И он одновременно вместе с Врубелем вернулся к искусству большого стиля. Это действительно великий художник, это наше все.
