Клименко Герман Сергеевич

«У него были большие выплаты через YouTube, все это концентрировалось на российской «дочке», хотя огромная часть, кстати, крупных контрактов шла напрямую с Google за рубеж. Я все время присутствовал при открытии представительств Google, это был такой жест доброй воли, потому что в целом международные интернет-компании не любят себя утруждать представительствами, потому что для них это особого смысла не имеет. Но в результате спецоперации они решили, так как у них источника поступления денег от рекламы не ожидается, то единственный способ закрыть компанию, когда у вас висят долги, — это банкротство. Сейчас просто идет фиксация того, что Google уходит из России. У нас же был пример с Крымом, и весь бесплатный сервис доступен, пожалуйста, ради Бога пользуетесь. Google считает важным присутствовать в жизни наших людей, но все финансово-экономические отношения разорваны, ничего нельзя оплатить. А если хотите пользоваться Google полноправно, пожалуйста, VPN вам в руки и какая-нибудь зарубежная карточка, чтобы вы для Google были полностью иностранцем. Тогда это как-то работает».

«Мы раньше думали, что это уже давно работает, что наши правоохранительные органы получают все данные мгновенно практически, а выяснилось, что из-за разобщения ведомственных историй никто не может получить быстро информацию о том, где мошенник присутствует. Я совершенно искренне думал, что это стандартная опция, когда мы ловим, что где-то совершается киберпреступление, идет вскрытие, и все видят, что это с такого-то IP, идет запрос оператора, и он даже без запроса просто сразу отдает. Я почему-то искренне думал, что это работает. Выясняется, что сейчас не работает именно межведомственное взаимодействие, то есть операторы знают, но выдают это все по каким-то сложным процедурам. Очевидно, что во времена киберпреступлений, когда преступление совершается в онлайн-режиме, необходимо взаимодействие всех ведомств — Роскомнадзора, оператора, МВД — это то, что сейчас реализовано в законе, который подписал Владимир Путин по киберпреступлениям, и там вроде бы речь идет о создании государственной информационной системы. То есть основная задача закона — это взаимодействие ведомств. Поэтому, честно говоря, не вижу ничего страшного от того, что Роскомнадзор будет знать, какой IP-адрес сейчас выделен мне, например, на моем сотовом телефоне, и не вижу здесь особых каких-то сложностей. Да, теоретически мы можем сказать, что двигаемся в сторону, например, Германии, где за посещение торрент-трекеров может прилететь штраф, ну так и не надо посещать торрент-трекеры. По большому счету, мы сейчас делаем то, что в мире давно сделано, а у нас нет. Поэтому людям, которые живут своей спокойной жизнью, беспокоится вообще принципиально не о чем: Роскомнадзор ими не интересуется, и никогда не будет интересоваться. Он будет всегда интересоваться историями, когда идет атака на коммерческий банк или на больницу, и будет понятно, с каких IP осуществляется атака, он будет запрашивать данные у операторов, получать эту информацию, куда да, наверное, будут приезжать люди в погонах».

«Вроде нормальный список. Это же не список живодеров, не список, я не знаю, там клятвопреступников, поедателей детей. Это список тех, кто эффективно работает на страну. Все неплохо, я бы даже сказал. Никаких особых негативных историй точно нет. У меня нет денег и вкладов за рубежом. Друзья все рады».