«Проблема есть в отношении кордарона, препарат поставляет в Россию французская компания «Санофи». С ним действительно есть проблема в отношении поставок, и чтобы понимать порядок цифр по проблематике, в текущем году за первые почти уже шесть месяцев прошедшие года было ввезено 45,6 тысячи упаковок. Раньше каждый месяц завозилось более 110-140 тысяч упаковок. Проблематика налицо, связана именно с какими-то сложностями в отношении поставок. Вероятнее всего проблематика связана с тем, что препарат входит в перечень жизненно необходимых и важнейших препаратов, и цены на него проиндексировать компания оперативно не может. Это по крайней мере одна из гипотез, которая наиболее вероятна, хотя чисто технического порядка проблемы, связанные со сбоями в работе оборудования, либо с перебоями в отношении поставок сырья или иными причинами. Что касается российских аналогов, они есть, и их достаточно большое количество, объемы производства этих препаратов растут, ассортимент их достаточно большой. Чисто технически проблем с заменой здесь быть не должно».

«Понятно, что тестирование, наличие конкретных там веществ — это, скорее всего, будет лабораторной некой процедурой. То есть направлять на нее будут, очевидно, в процессе каких-то подозрений у инспектора, который остановил водителя. Если он находится в каком-то измененном состоянии сознания, его, видимо, будут отправлять на какое-то медосвидетельствование. Понятно, что никаких экспресс-методов здесь практически невозможно применить — от такого спектра продуктов. Так что, скорее всего, это будет реализовано именно в таком формате».

«Сейчас у американской администрации что ни заявление — то амбициозное. Мы уже к этому привыкли, в реальности эффективность последствий этих решений пока относительно низкая. Не знаю, к каким последствиям приведет это решение, можно ли сделать это технически, потому что в США довольно специфичная система организации лекарственного обеспечения системы здравоохранения, цены на лекарственные препараты в США одни из самых высоких в мире. Это самый прибыльный в мировом масштабе сейчас рынок, если рассматривать региональные фармацевтические рынки. Но очевидно, что система здравоохранения уже просто не тянет такой объем затрат, даже учитывая, что там значительная часть платежей проходит через страховые программы. Очевидно, именно с этим связано желание повлиять на процесс ценообразования, и это абсолютно оправданная практика, потому что речь идет о социально важном товаре. Другое дело, что за счет того, что очень своеобразная регуляторика, здесь какими-то административными решениями — вот мы сказали, все взяли под козырек и сделали — скорее всего, ситуацию не изменить. Какие-то определенные движения по ценам возможны, скорее всего, будет элемент каких-то переговоров с компаниями, вполне возможно, какая-то коррекция цен состоится. Я очень сильно сомневаюсь, что речь пойдет о коррекции цен на 59–80%, потому что если это произойдет, прибыли компаний рухнут, рухнет инвестиционная привлекательность американского рынка, и тут просто как эффект домино запустится огромное количество процессов. Падение прибыли будет приводить к желанию компаний компенсировать выпадающие доходы за счет рынков в других регионах мира. Я не знаю, насколько сильно это отразится на нашей стране. Я думаю, что в минимальной степени — в том числе за счет того, что в нашей стране достаточно давно уже работает механизм ценового регулирования: у нас регулируются цены на жизненно необходимые препараты, и здесь какие-то подвижки технически невозможны, особенно на столь значительные величины. А в отношении тех препаратов, которые в этот перечень не попадают, здесь достаточно развитая конкуренция, и просто эти препараты начнут терять свою рыночную долю, их начнут вытеснять конкуренты как российского, так и европейского производства».

«Конечно, появление этих препаратов и массовое их применение в отношении лечения проблемы избыточного веса очень серьезно переформатировали рынок. Даже если смотреть на российский бизнес и если брать в основном два продукта, которые используются в основном с целью борьбы с избыточным весом, суммарный объем продаж этих препаратов в рознице по итогам 2024 года, без учета госсегмента, где в основном они применяются с целью лечения сахарного диабета, составил более 11,5 млрд рублей. Причем относительно 2023 года этот объем вырос в четыре раза. Буквально с нуля формируется огромный сегмент рынка».

«Однозначно такой проблемы нет, потому что, во-первых, речь идет об очень ограниченной номенклатуре, во-вторых, это действительно стратегически важные для системы здравоохранения продукты, каких-то рисков возникнуть не должно. Конечно, «Инфарма» ставит прежде всего интересы своих учредителей, понятно, что они выступают за ограничения всевозможных преференций, и понятно, что преференции ударяют по ряду зарубежных компаний. В этом смысле позиция ассоциации понятна, прозрачна и сомнений не вызывает. Другое дело, что у нас как у государства есть собственные интересы, в том числе интерес обеспечить потребности системы здравоохранения. С дугой стороны есть объективная задача по необходимости развития собственной фармпромышленности. И вот эти инструменты преференций — это один из самых действенных механизмов для того, чтобы развивать производство, причем производство полного цикла, потому что это гарантирует покрытие интересов системы здравоохранения, открывает определенные возможности с точки зрения экспорта, гарантирует независимость в случае возникновения каких-то санкционных ограничений или логистических сложностей. Буквально пару лет назад был тотальный дефицит в мире антибиотиков: если не закрывать эту потребность с помощью собственного производства сырья, то можно оказаться перед очень неприятными фактами. Другое дело, что инструменты для настройки преференций могут обсуждаться, дискутироваться с тем, чтобы выступать стимулирующим фактором, а не ограничивающим фактором».