«Я думаю, что шансы на то, что законопроект будет принят, довольно высоки. Другой вопрос — что там вполне может быть ряд оговорок. Во-первых, уже сейчас видно, что предусмотрена 180-дневная отсрочка, которую, скорее всего, получит Россия. И уж точно в ближайшее время введения этих санкций мы не увидим, потому что любой из дальнейших вариантов — если санкции будут введены — негативен, в том числе и для стран Запада, и для самих США. Например, преимущественно нашу нефть покупают Индия и Китай. Допустим, если они не будут брать, других крупных покупателей мы на такие объемы не найдем. Придется радикально сократить экспорт и добычу. Наша нефть уйдет с мирового рынка — это спровоцирует дефицит и рост цен. Цены могут достичь трехзначных значений: возможно, 150 или даже 200 долларов. Это будет эффект, сравнимый с перекрытием Ормузского пролива, которым недавно грозили. От высоких цен пострадают и США. Сам Трамп когда-то критиковал Байдена за то, что при нем в июне 2022 года был исторический рекорд по стоимости бензина и дизеля. Тогда Россия, перестраиваясь на альтернативные рынки, сократила добычу на 1 млн баррелей в сутки, и цена уже была 120 долларов за баррель. А если одномоментно уйдет 3–4 млн баррелей? Кризис будет гораздо серьезнее. Второй сценарий — если страны не отказываются от российской нефти, а вводятся, например, импортные пошлины. Если их установить на уровне 500%, то это фактически остановка торговли. Оба варианта имеют негативные последствия для Запада».

«Атаки хуситов на проходящие мимо суда — нефтяные танкеры или сухогрузы — вызывают определенную обеспокоенность рынка. Скорее всего, это приведет к увеличению стоимости прохождения судов, то есть к увеличению стоимости фрахта судов, которые будут отправляться подобным маршрутом. Сейчас мы видим, что сделана определенная прививка от подобных атак, то есть мир воспринимает это уже как новую нормальность, поэтому прекращение вообще судоходства через Красное море и Суэцкий канал вряд ли стоит ожидать. Но увеличение стоимости подобных маршрутов вполне возможно. И это, в свою очередь, будет закладываться в стоимость тех конечных продуктов, которые там проходят, в том числе нефти. Поэтому определенную премию за риск при прохождении данного маршрута можно ожидать, но прекращение судоходства и перенаправление трафика судов вокруг Африки через Мыс Доброй Надежды, наверное, все-таки не произойдет — по крайней мере, для этого хуситы должны атаковать чуть ли не каждое судно, причем атаковать довольно успешно. Также есть риск развития новой фазы конфликта в отношении Ирана и его прокси на Ближнем Востоке, и, конечно, Израиль будет подталкивать Соединенные Штаты к тому, чтобы они трактовали атаки хуситов на проходящие мимо суда как деятельность именно Ирана, что это именно он косвенно нарушает таким образом договоренности о прекращении огня. Были уже заявления со стороны Израиля о том, что они надеются на некую великую победу над Ираном и что сейчас есть некий уникальный исторический шанс полностью победить Иран, откинуть его в Каменный век. Поэтому эту историю с йеменскими хуситами как раз таки Израиль может раскручивать как угрозу мировому судоходству, будет всячески преувеличивать значение подобных инцидентов для того, чтобы начать новую фазу конфликта на Ближнем Востоке».

«Явно ОПЕК+ борется за долю на рынке, и я думаю, что расчет пока остается прежним – можно увеличивать объемы производства, потому что идет автомобильный сезон. Хотя на самом деле не исключено, что вот это августовское увеличение объемов добычи, даже по сравнению с предыдущими месяцами большое, скорее, попытка такой последний пик объемов потребления летнего автомобильного сезона погасить, и не исключено, что уже в сентябре мы увидим уже уменьшение темпов роста добычи. То, что добудут в августе, оно уже будет переработано и потребляться будет и в августе, и в сентябре, поэтому здесь, я думаю, что к зиме мы все-таки увидим снижение темпов роста добычи. Вторая причина, почему ОПЕК+ ускоренным образом увеличивает объем добычи – это то, что другие участники все равно нарушают квоты, и тот же самый Казахстан еще больше стал добывать нефти, несмотря на то, что уже нарушал взятые на себя обязательства, поэтому здесь все более явственно был разрыв между заявленными объемами производства и реальными. По сути, сейчас ОПЕК+ приводит как раз-таки заявленные объемы к реальным. Решение это, наверное, все-таки вынужденное, для того, чтобы сделка не развалилась вообще, в том числе, наверное, это еще и попытка быстрее занять долю на рынке, потому что в дальнейшем ожидается, что Соединенные Штаты о чем-то договорятся с Ираном, возможно, в рамках договоренности по ядерной программе, будут смягчены санкции в отношении Ирана, поэтому логично другим участникам соглашения ОПЕК+ повысить свою добычу, пока Иран легально не вышел на рынок с большими объемами. Застолбить сейчас нужно этот рынок за собой».

«Оман действительно внедряет ряд налогов для того, чтобы уйти от нефтегазовой зависимости, но делать это ему будет крайне сложно. Во-первых, нефтегазовые доходы в любом случае будут доминировать в их экономике, и попытки как-то мягко ввести другие налоги могут не увенчаться успехом. Плюс к тому вот этот объявленный налог довольно низкий, для очень небольшого числа людей, много доходов он все равно не даст. Еще одной проблемой является то, что ряд соседей Омана пошли по пути диверсификации уже довольно давно. Те же самые ОАЭ можно сказать первыми в регионе стали внедрять у себя меры и экономии, и меры развития других секторов экономики. Множество специальных условий для ведения бизнеса, но тем не менее неким финансовым хабом стали именно ОАЭ. И именно за счет привлечения к себе финансовых прежде всего организаций, инвестиционных компаний они смогли все-таки разбавить нефтегазовые доходы. Считается, что только около 25% в ВВП страны приходится на нефтегаз, у Омана этот показатель около 50%, и 70% дохода федерального бюджета. Поэтому Оману это будет делать еще и сложнее, потому что он не лидер в этом направлении, и в регионе уже подобных игроков много, и все они тянут одеяло на себя. Это и в том числе Катар, и ряд других стран. Нефтегазовая отрасль, даже если она уменьшает свое значение для ВВП, все равно остается фундаментом. То есть, если завтра вдруг не нужна будет миру нефть или ОАЭ, Оман, Саудовская Аравия прекратят добычу, то остальные отрасли тоже упадут. Потому что сложно себе представить, что ты поехал в ОАЭ или Оман при том, что там изначально нет денег от нефтегаза. Зачем они туда будут ехать, можно тогда остаться в Европе более комфортной. Тут можно конечно диверсифицироваться, но полностью отказаться от нефтегаза все равно невозможно. Именно эта отрасль остается фундаментом, ну убери фундамент, все остальное здание рухнет».

«Я думаю, что действительно отчасти Китай может активизировать переговоры с Россией по «Силе Сибири — 2» в том числе из-за напряженности на Ближнем Востоке, потому что фактор надежности поставок становится для Китая все более и более важным. Это связано и в целом с ростом напряженности отношений с Соединенными Штатами, поиск альтернатив и безопасных маршрутов доставки газа становится очень актуальной задачей. Одно из конкурентных преимуществ «Силы Сибири — 2», именно в надежности поставок. Там есть одна страна-транзитер, в классическом варианте это Монголия, в некоей альтернативе это Казахстан. В целом Китай нуждается в дополнительном экспорте газа, у него растет потребление газа, ежегодно довольно сильно растет импорт, под 25 млрд кубов в год, как правило. Китай считал, что не может подписать соглашение по такому крупному проекту во время конфликта России и Запада, потому что его запишут в союзники России, и это станет основанием для дополнительных санкций в отношении Китая. А сейчас и токсичность вокруг России очень сильно ослабла, и он может сейчас подготовить соглашение и подписать его после окончания основной фазы боевых действий — надо заранее об этом договариваться, потому что, когда конфликт закончится, у России будут гораздо более твердые переговорные позиции. Думаю, вполне может быть даже подписан контракт во время визита Владимира Путина в Китай, предыдущий контракт по «Силе Сибири — 1» был подписан именно во время визита Владимира Путина в Китай. Для Пекина это важно, чтобы к нему приезжали и предлагали газ, а не то, что Си Цзиньпин ехал куда-то и там подписывал контракт, выпрашивая этот газ».