«С точки зрения Ирана, мне лично показалось, что Путин был очень аккуратен в оценках. Были попытки вытянуть Путина на откровенность и вопросами на тему, как он относится к призывам Израиля убить верховного лидера Ирана, но Путин был очень аккуратен, иногда даже ответы были буквально из одного-двух предложений. Вроде бы получается, что мы признаем иранцев союзниками, мы готовы оказать Ирану поддержку, но в чем она будет выражаться — неясно. Тем более что и сам Иран о ней не просит, но иногда видно, что Путин что-то хочет сам сказать в такого рода форматах, а иногда видно, что Путин очень не хочет что-то говорить. В случае с Ираном и Израилем, мне кажется, как раз второй сюжет более четко описывает риторическую линию президента России. Более интересными и развернутыми были ответы по Украине. Конечно, все обратили внимание на слова: «Где ступила нога российского солдата, то наше». Фразу «Вся Украина наша» скорее можно воспринимать как геополитическую шутку, тем более что Путин тут же сказал, что Россия признает право Украины на суверенитет. А фраза про то, что там, где российский солдат оставил свой сапог — это наше, я думаю, привлечет основное внимание, и ключевые комментарии будут об этом. Потому что тут действительно есть о чем порассуждать, потому что здесь несколько меняется, на мой взгляд, позиция России. До этого мы говорили про четыре региона, которые по конституции должны войти в состав России, но возникает зеркальный вопрос: если там, где есть сапог российского солдата, это наше, это касается Сумской области, то там, где нет сапога российского солдата, это наше или не наше? Тоже возникает сразу вопрос».

«Часто Трампу приписывают какие-то двойные, тройные смыслы, синусоиды в поведении, что он часто меняет точку зрения. На самом деле зачастую Трамп довольно честно говорит о своих намерениях и во многом ведет себя последовательно. И Трамп сам объяснил, почему он спешно уехал с саммита «семерки»: Ближний Восток, война Израиля и Ирана. Известно, что Трамп собирает совещание совета по национальной безопасности. Трамп написал пост в своей социальной сети, где открыто призывает граждан, жителей Тегерана, граждан Ирана, бежать из города. В этом плане речь идет о том, что США со всей очевидностью рассматривают вариант прямого военного участия в конфликте, по крайней мере, они эту опцию совершенно точно обозначают. Это еще один способ надавить на Иран, показав серьезность намерений, или же действительно Трамп уже готов этот вариант рассматривать. Тем не менее, очевидно, что сейчас эта опция лежит на столе, Трамп об этом публично говорит, и вот этот демонстративный отъезд с саммита в Канаде должен еще раз обозначить всю серьезность намерений Трампа. Поэтому ключевой адресат этого жеста — прежде всего официальные власти Ирана, это сознательный ход, чтобы показать Тегерану, что США не шутят, и они всерьез рассматривают прямое участие в военном конфликте. Правда, тогда возникает другой вопрос, если еще недавно многие аналитики обсуждали тему, что мог бы сделать Иран, естественно, называлась опция по перекрытию Ормузского пролива, и мнения высказывали, что все-таки это крайняя мера, если Иран решится на перекрытие Ормуза, США точно вступят в военный конфликт, и вроде как Тегерану это не нужно, поэтому он может от этой опции воздержаться. Но если Соединенные Штаты в военный конфликт сами вступают первыми, возникает вопрос, а что тогда вообще сдерживает Иран сегодня, если США вступят в конфликт, если Израиль открыто заявляет, что он готов использовать так называемый бейрутский сценарий, то есть начать бомбардировки и ракетные обстрелы жилых кварталов? Что тогда будет являться для Ирана какой-то красной линией, которую он не должен переходить? В этом плане возможность прямого военного участия Соединенных Штатов в конфликте достаточно резко меняет ситуацию, в том числе меняет расклад вокруг Ормуза».

«Ситуация на постсоветском пространстве вообще оказалась достаточно непростой. Это касается не только Азербайджана, но и Армении той же, и Грузии, и стран Центральной Азии. Проблема заключается в том, что на самом деле у этих стран есть достаточно большое количество старших товарищей, которые готовы оказывать им поддержку. В этом плане эти государства не испытывают дефицита в крупных геополитических игроках, которые готовы взять их в свою геополитическую партию. Это касается и стран Европейского Союза, это касается и Соединенных Штатов. В случае с Азербайджаном очевидно совершенно есть фактор Турции. Понятно, что для Азербайджана Карабах именно такая тема, тема № 1, и естественно, там крайне внимательно следят за любыми словами, которые могут Азербайджану не понравиться. Тут вопрос не в том, что Мединский сказал что-то резкое, вопрос в том, что в Азербайджане есть трактовка, которая не соответствует официальному Баку. Мы видим, что Азербайджан тоже пытается показать, что, несмотря на выгодность экономического взаимодействия с Россией, его политика автономна. Ну опять же можно вспомнить довольно демонстративный отказ Алиева приехать в Москву на 9 мая. Опять же, мы не придали публично этому значения, сказали – да, мы понимаем, но, когда президент Азербайджана сказал, что он едет, а потом вдруг за несколько дней сказал, что у него нашлись более важные дела у себя дома – конечно, это тоже воспринимается как определенная политическая позиция, которая не скрывается».

«Поскольку европейские санкции, в отличие от американских, не носят трансграничного характера, единственное, что могут сделать европейцы по большому счету своими санкциями – это запретить танкерам теневого флота заходить в европейские порты, а также запретить европейским компаниям какие-то иные услуги танкерам оказывать. Уже широко известно, что такого рода санкции российские нефтяные компании научились преодолевать. Расширение списка теневого флота особого эффекта на экспорт российской нефти иметь не будет. Ничего с этим Европа сделать не может. Дальше, следующий шаг – это попытаться перейти уже к агрессивным действиям с точки зрения перехвата теневых судов теневого флота, то есть, грубо говоря, пограничники видят, что судно в санкционных списках, и пытаются это судно задержать. Но это, как мы видим, путь к эскалации ситуации на Балтике».

«В данном случае речь скорее идет об оплате политических услуг США, потому что на самом деле с точки зрения реальных бизнес-процессов Саудовской Аравии нет особого смысла вкладываться в американскую экономику. Хотя там были планы инвестиций в проекты в области ИИ. На самом деле экономическое взаимодействие между странами залива и США в основном носит характер задабривания США и получения от них политических услуг определенных, военных гарантий. Также не секрет, что США являются поставщиками оружия в эти государства, и по большому счету являются военно-политической крышей. Это касается и Саудовской Аравии, и Катара. Иран и Израиль все-таки обладают гораздо более дееспособными вооруженными силами. Поэтому в ситуации, когда в целом в мире растет турбулентность, нелишним является такой патрон, и за это приходится платить. Опять же, у Трампа с королевской династией Саудовской Аравии прекрасные личные отношения, это давно известно, и во время первого срока это проявлялось. Но Трамп такой человек, что хочет, чтобы ему за все платили. С точки зрения реальной экономики очевидно, что Саудовская Аравия и США являются конкурентами. Позиции разные просто потому, что и США, и Саудовская Аравия добывают нефть — это один рынок. Просто мы с саудитами находимся в рамках одной сделки, а США в рамках этой сделки не находятся».