«Если бы мы были в процессе реформирования рынка, как в 90-е годы, наверное, такая схема была бы вполне приемлема. Я все-таки считаю, что наш рынок достаточно неплохо эволюционировал [с того момента]. Вот такого рода схемы, когда частное лицо не несет соответствующих гарантий качества предоставляемых услуг, продаваемого товара, это, наверное, не лучшая практика, и я бы этот рынок не назвал цивилизованным. Мы с вами столкнулись с достаточно серьезным топливным кризисом. Осенью в России наблюдался достаточно серьезный дефицит по отдельным видам топлива, который приводил к существенному росту цены. И одним из таких драйверов как раз были «серые» НПЗ, и деятели, которые топливо закупают для того, чтобы потом перепродать. Полагаю, что это имеет место быть».

«Объявление форс-мажора необходимо «Новатэку» для того, чтобы предусмотреть различного рода обстоятельства или претензии со стороны потенциальных покупателей газа с этого проекта о том, что он может там быть не вовремя поставлен, задержан. Даже в процессе или в момент той же самой транспортировки, например, газа. Думаю, что статус не запрещает «Новатэку» работать, он его страхует от тех проблем, наверное, или потенциальных рисков, которые могут быть. Но именно так, чтобы компания остановила свою деятельность в отношении этого проекта, такого я, по крайней мере, там не жду. Те потребители, которые в этом газе заинтересованы, будут искать варианты, каким образом его, соответственно, получить. Те, которые будут все-таки опасаться действия санкций со стороны Соединенных Штатов, то есть вторичных санкций, по всей видимости, будут отказываться от этих контрактов без возможности, условно, , потому что это объективная причина, про которую «Новатэк» как раз и объявил, про форс-мажор, что они рады поставить, но если есть санкции, кто-то блокирует эти поставки или кто-то опасается этих рисков, то вроде как и на «Новатэке» тоже не должна лежать обязанность по возмещению потенциальных убытков. В этой связи он развязывает себе руки и будет искать на высвобождающийся в какой-то части объем газа других потребителей».

«То что делает Казахстан, в первую очередь продиктовано необходимостью защиты от вторичных санкций, которые могут предъявить Казахстану в связи с взаимодействием или с работой в топливном сегменте с Российской Федерацией. Ровно поэтому еще в прошлом году сделали соответствующие шаги и договоренности между странами, и они сейчас реализуются через выпуск законов и их ратификация. Казахстан присоединился к ОПЕК+, он добровольно поддержал ограничение в добыче и поставке нефти на рынок, и это некий показатель того, что он работает в унисон с основными участниками рынка, в том числе с Россией, координируя свои действия. Я бы не стал отмечать явную недружественность. В моем представлении, просто приводят в соответствие именно законодательную часть, чтобы максимально обезопаситься в отношении вторичных санкций, которые могут ввести недружественные страны».

«Что это означает на практике? Это означает, что, если, например, нет операционной деятельности на заводе из-за того, что нет возможности поставлять на него сырье со стороны российской компании, которая оперирует по сути дела этим активом, это значит надо искать альтернативу поставке этой нефти. Но это будет нефть Ближнего Востока и Африки на то, чтобы запитать этот нефтеперерабатывающий завод, а для «Лукойла» это будет означать, что он потерял возможность туда поставлять нефть, и под риском оказывается вообще владение активом. Тем не менее законодательство, означает, что сначала власти могут взять в управление актив, а потом в принципе и просто национализировать. Поэтому, если инициатива по запрету поставки российской нефти на этот нефтеперерабатывающий завод раньше сроков, которые Болгария себе выбила, а я напомню, это конец 2024 года, то это как раз может означать, что об этом и размышляют политики, которые эту инициативу сейчас продвигают. Нефтеперерабатывающий завод в основном поставляет нефть на внутренний рынок Болгарии. То есть, если нет поставок российской нефти, он останавливается. Альтернативу поставки нефти найти смогут, перестроить или донастроить технологию под новый сорт или новую смесь нефти тоже возможно. Правда затраты будут определенные, но это возможно сделать, и завод будет продолжать работать, поставлять эту нефть на внутренний рынок Болгарии».

«Я думаю, что это больше вопрос не в части того, что США стремятся проверять, суда и не заходят в те порты, которые подконтрольны Америке, или подконтрольны недружественным странам, которые присоединились к санкциям и к выполнению потолка цен на нефть и нефтепродукты из РФ. Есть необходимость работать со странами, которые не поддержали эти санкции, которые стремятся формировать дополнительные для себя бизнесы и бенефиты от работы с российской нефтью, но это сделать технологически сложно. Это технологически экономически сложно сделать, и на самом деле все лежит в области того, что у такого рода стран, у бизнесов из этих стран есть явный интерес к работе с российской нефтью. Они имеют возможность зарабатывать на этом неплохие деньги, на логистике, на фрахте и страховках, и это сейчас и происходит. То, что сейчас США пытаются подзакрутить гайки, как раз работает на руку компаниям, которые предоставляют эти услуги, тем, что они придут к российским нефтяным компаниям и скажут: ребята, риски увеличились, нужно дополнительно ввести коэффициенты, повышающие на оплату. То есть это выльется в некое удорожание этой логистики, но она не прекратится».