«Это не коснется уже имеющихся контрактов, будут работать те предприятия, которые сейчас имеют право экспортировать сжиженный природный газ. Как в Америке происходит этот процесс? Компания одна добывает газ, отправляет его на сжижение, мощностями по сжижению владеет другая компания. А дальше уже газ выкупается на заводе каким-нибудь глобальным трейдером, трейдинговым подразделением TotalEnergies или Shell, и дальше эта компания уже везет газ, куда ей нравится, в зависимости от ценовой конъюнктуры, может быть в Европу, Азию. Поэтому те контракты, которые сейчас работают, будут работать. Крупные новые мощности по сжижению в Америке ожидают в 2025 году, а не в 2024-м. Поэтому то, что в текущем году новых разрешений не будет - это на самом деле никак серьезно на газовый баланс не влияет. Другое дело, что на перспективу покупателям газа - европейцам, азиатам все-таки имеет смысл учесть, что они окажутся заложниками не только геополитических американских игр, но и банально даже внутренней политики в Америке, когда из-за климатических и прочих сюжетов внезапно выясняется, что какие-то ожидания по энергетическим мощностям могут не сработать. Хотя какого-то катастрофизма здесь нет, очевидно, что потом разрешения снова будут выдаваться. И самое главное, чтобы они выдавались в 2025 году, в 2026-м, тогда будут новые мощности. В 2024-м их все равно особо не ожидалось».

«По всей видимости, идет новая стадия адаптации российской нефтяной индустрии и мировой индустрии перевозок. В текущей ситуации американцы стали ужесточать свои санкции, когда цена на нефть в мире в целом стала снижаться, они почувствовали себя более свободными в плане возможностей использования своего секционного инструментария, стали более активно вносить в санкционные списки танкеры, владельцев, стали рассылать письма с угрозами всем остальным, то есть была попытка запугать всех судовладельцев. У американцев нет, естественно, возможности заблокировать полностью российский экспорт, такая задача и не ставится. Важно отметить, что нефтяная индустрия Ирана выжила в период санкций, несмотря на то, что иранцы, конечно, пострадали. Россия гораздо сильнее, чем Иран, поэтому тем более сохраняемся, но эта ситуация требует искать еще и новых судовладельцев. Танкеров в мире много, но требуется постоянно искать все новых и новых, кто готов с нами работать. Надо еще активнее закупать танкеры в собственность, чтобы они принадлежали России. Все это требует расходов, эти расходы в итоге выражаются в дисконтах на российскую нефть. Я абсолютно уверен, что застрявшая нефть Sokol будет в итоге продана, скорее всего, кому-то в Азии, но на нее придется давать дисконт. Нужно оплачивать риски судовладельцев, и эти самые риски как раз и сидят в увеличивающемся дисконте. Больше дисконт, соответственно меньше прибыль российских компаний и меньше выгоды российского бюджета. Такой тренд, скорее всего, будет сохраняться, но при этом никакой полностью блокировки, конечно, российского экспорта быть не может в принципе в условиях того, что российская нефть в мире объективно востребована и найти альтернативу невозможно».

«Танкеров в мире много, но требуется постоянно искать все новых и новых, кто готов с нами работать. То есть я абсолютно уверен, что застрявшая нефть Sokol, будет в итоге продана, скорее всего, кому-то в Азии, но дисконт на нее придется давать. Нужно оплачивать риски судовладельцев, и эти риски как раз и сидят в увеличивающемся дисконте. Больше дисконт — меньше прибыль российских компаний и меньше выгоды российского бюджета. Такой тренд, скорее всего, будет сохраняться, но при этом никакой полной блокировки, конечно, российского экспорта быть не может в принципе в условиях того, что российская нефть в мире объективно востребована и найти альтернативу невозможно».

«Я так понимаю, что существует целый набор компаний, часть которых создавались напрямую российскими компаниями, которые создавали своего рода выносную инфраструктуру в странах глобального Юга и Востока. Некоторые компании по всей видимости не были изначально Россией созданы, но с ними были заключены договоренности соответствующие. Американцы стали ужесточать свою санкционную линию, когда увидели, что цены на нефть стали снижаться, примерно в середине осени 2023 года, и они поняли, что риск дефицита нефти на мировом рынке уходит и можно действовать пожестче. И они стали рассылать письма, часть трейдеров, страховщиков запугивать этими письмами, за что им грозит ответственность, ну а кое-кого действительно стали вносить в санкционные списки. С одной стороны, это ни разу не может привести к краху нефтяной индустрии России, как, кстати, не была разрушена индустрия Ирана из-за американских санкций. Скажем, если у вас есть компания с кадрами, сидящая где-нибудь в Эмиратах, вы можете ее там перерегистрировать в соседнем здании и заново работать — это правда. Но, с другой стороны, это же тоже все-таки определенные транзакционные издержки, и эти издержки все-таки приводят к некоторым результатам в виде увеличения дисконта на российскую нефть. Дисконт где-нибудь в 2022 году доходил до 30 долларов и больше, потом к лету 2023 года он упал до 10 долларов, а сейчас он растет. В увеличенном дисконте заложена премия за риск для тех судовладельцев, трейдеров, страховщиков, которые готовы с нами работать в текущих обстоятельствах. Премия за риск как раз и предполагает увеличенный дисконт. Так что надо сказать, что американские санкции имеют определенный результат в виде увеличивающегося дисконта и уменьшения доходности российских компаний и бюджета от того уровня, который гипотетически мог бы быть, но все равно это дисконт меньше, чем на пике 2022 года, и все равно это не похоже на крах нефтяной индустрии. Можно сказать, что в ближайшее время санкционный режим против нефтянки будет американцами в таком ручном режиме регулироваться. Если цена на нефть высокая, они будут действовать менее агрессивно, если увидят, что цена на нефть падает, если видят, что нет риска дефицита, тогда будут действовать более жестко. То есть все будет зависеть от того, как в целом будет мировая ситуация складываться. Если мы увидим, например, какое-то дальнейшее падение мировых цен на нефть, тогда американцы теоретически могут действовать еще более жестко и, например, они могут новые компании вносить в санкционные списки, отпугивать еще большее количество трейдеров и судовладельцев от работы с нами. Хотя на самом деле их довольно много. Нет ни одной греческой судовладельческой компании, которую бы внесли в список, но за свои услуги они берут деньги, и в том числе премию за риск. С другой стороны, цена на нефть может не только падать, она может и расти, если ближневосточные риски какие-нибудь будут обостряться, участие Ирана в конфликтах сейчас на Ближнем востоке если будет увеличиваться. Если ОПЕК+ примет какие-то серьезные решения относительно новых ограничений добычи, цена нефти может снова увеличиться, и тогда американцам придется делать вид, что они не замечают нарушения прайс-кэпа. Потому что, если они при увеличивающихся мировых ценах на нефть начнут всех вносить в санкционные списки, то здесь можно спровоцировать уже реальный дефицит нефти с ростом цен на нефтепродукты в США перед выборами, а это уже никому не нужно».

«Я думаю, кардинальных изменений не будет. И в Венгрию, и в Сербию, и в Словению идут поставки российского газа. Венгрия — член ЕС, Сербия не член, но обе эти страны не хотят лишний раз ссориться с Россией. Венгрия относится к числу недружественных официально, но тем не менее она как раз держится за контракты и хотела бы их сохранить. И Сербия тоже держится за контракты и хотела бы их сохранить, для них они выгодны — это долгосрочные контракты по газу. И, соответственно, электричество в этих странах тоже вырабатывается в том числе из этого газа. Наверное, сложно предполагать эффективную работу энергетической биржи, если у вас нет стабильного притока ресурсов, из которых вы эту электроэнергию производите. Венгрия еще и достроит станцию „Пакш-2“ — это станция, которую строит „Росатом“. Собственно, это российская станция, просто, скорее всего, Венгрию заставят перейти на альтернативное атомное топливо, которое будет делать „Вестингауз“, но станцию строит Россия. Сложно было бы предполагать, что Венгрия готова участвовать в интеграции с соседними странами и строить свою электроэнергетическую биржу, при условии, что у Венгрии бы не хватало чисто технических ресурсов. Ресурсы зависят от продолжения кооперации с Россией. В этом плане как раз я и думаю, что Россия будет достаточно благоприятно смотреть на новость о том, что соответствующая биржа будет открыта. Сербия тоже зависит от российских поставок. Они, естественно, пытаются найти альтернативу, сейчас вот с Азербайджаном и так далее, но без России там было бы сложно. Цифры по Словении сейчас наизусть не подскажу, но традиционно это был не очень крупный потребитель, чтобы именно через него строить максимальное российское присутствие».