«Непонятно зачем, если какой-то человек что-то замышляет, он может и купить билет, предъявить регистрацию, может быть, и липовую, потому что проверить сегодня это будет крайне сложно. [Применив] безбумажные технологии, мы чего хотим добиться, чтобы у нас выстраивались длинные очереди на входе в пассажирский терминал, и сотрудники проверяли посадочные талоны, сверяли их с паспортами, с личностью, это нереализуемо. Абсурдная идея, если именно это подразумевается в новом законопроекте. Подобные ограничения избыточные, сложные, как встречать людей, которые получили багаж, им нужно выйти из терминала, обычно приезжают родственники, друзья, забирают, ведут к транспорту, пожилые, пассажиры с детьми. Мы страна северная, у нас как минимум полгода очень неблагоприятные погодные условия, максимально низкие температуры, морозы, снегопады, что же мы всех встречающих заставим стоять на площади возле терминала? Это будет огромная толпа, да это подарок для террориста, не надо будет в здание заходить, вот огромная толпа народа стоит. Мы наоборот хотим помочь что ли, или снизить террористические угрозы?»

«Наверное, самый главный вопрос у меня возникает: каким боком здесь чиновник Росавиации? Росавиации и чиновникам самолеты не принадлежат. У каждого самолета есть конкретный владелец — это либо физическое, либо юридическое лицо. И тогда хотелось бы знать, чьи эти 60 самолетов, кто на самом деле совершил нарушение закона и указа президента и вывез самолеты с территории России после начала СВО. Без специального разрешения правительства? В этом нарушение. И нарушали не чиновники, а собственники этих самолетов. Чиновники могли только содействовать».

«Поскольку в статье не указано в качестве примера ни одного магистрального самолета Boeing и Airbus, ни одной авиакомпании, которая бы летала на самолетах, которые могли быть вывезены. Там в качестве примера приводится несколько вертолетов и один транспортный самолет — та техника, которая либо совсем не влияет на перевозку пассажиров, либо очень незначительно. Все остальное, возможно, это небольшие частные самолеты, потому что, если бы какой-то большой самолет исчез с территории России, это бы уже давно все заметили — и пресса бы заметила, и журналисты, которые следят по слайд-радару. Наверное, самый главный вопрос у меня возникает, каким боком здесь чиновник Росавиации, поскольку Росавиации самолеты не принадлежат, и чиновникам они не принадлежат. У каждого самолета есть конкретный владелец — это либо физическое лицо, либо юридическое. И тогда хотелось бы знать, эти 60 самолетов, чьи они, кто на самом деле совершил нарушение закона и указа президента и вывез самолеты с территории России после начала СВО? Без специального разрешения правительства? В этом нарушение, и нарушали не чиновники, а собственники этих самолетов. Чиновники могли только содействовать».

«Как они посчитали 70 каких-то происшествий, когда официальная статистика Минтранса говорит, что в авиации в год в среднем происходит более 600 различного рода событий. Это в том числе и различного рода мелкие события, тревожное срабатывание сигнализации или еще что-то такое происходит каждый день. В гражданской ситуации бывают серьезные происшествия с отказами, но они далеко не всегда приводят к аварийной ситуации. Недавно очень громко обсуждали ситуацию с помпажом двигателей, тогда многие западные эксперты все как один заявляли, что это последствия санкций, двигатели начинают отказывать. По факту расследования оказалось, что причиной была избыточная обработка антиобледенительной жидкостью. В 2023-м на 10 млн пассажиров увеличился пассажиропоток, все совсем не так, как это пытается представить западная пресса. Работать стало сложнее, дороже, сроки увеличились, то есть авиакомпании действительно несут огромную нагрузку в связи с санкциями. Но слава Богу, наши авиакомпании подходят очень ответственно к этому процессу, и федеральные контролирующие органы в том числе. На сегодняшний день процент исправных самолетов очень высок, более 90% самолетов, и обслуживаются надлежащим образом. По сравнению с 11 месяцами 2022 года количество инцидентов даже уменьшилось. Пусть на какие-то единицы процентов, но не увеличилось ни в коем случае. И это при том, что летать мы стали заметно больше».

«Всех проконтролировать невозможно. Если кто-то говорит: «Мой самолет, я хочу своих друзей отправить в Египет», мы даже не узнаем — не может наша госструктура, выдавая разрешения на полет, проверить, действительно ли полетели его друзья или он продает услугу нелегально, то есть перевозит каких-то пассажиров за деньги. Проверить это авиационные структуры не могут. Только если следственные органы выявят, что это была коммерческая услуга, которую они не имели права оказывать, на технике, которая не проходила соответствующие регламентные работы для того, чтобы оказывать коммерческие услуги».