«После истории с молдавскими, грузинскими винами мы любые ограничения во внешней экономической деятельности воспринимаем с политическим контекстом. А в случае с Эквадором объяснение-то вроде как лежит на поверхности. Но, с другой стороны, тут же тоже палка о двух концах, потому что, шутки шутками, но бананы стали довольно важной частью нашего рациона. Сейчас, в ситуации, когда главной публичной проблемой в экономике стала инфляция, если посмотреть данные по инфляции за январь, то бананы выросли в цене почти на 6%. Эквадор - крупнейший в мире производитель бананов. Возникли перебои: 6% роста цен за месяц. Поэтому я думаю, что здесь, с одной стороны, послали сигнал: «Ребята, вы оружие передаете – смотрите, мы знаем, в чем ваша основная экономическая отрасль, и мы знаем, какими мы крупными потребителями бананов являемся, у нас есть вариант давления на вас». Но, с другой стороны, осознав, что можно разогнать очень быстро цены на этот довольно популярный уже в России продукт, я думаю, что решили все-таки прийти к какому-то спокойному компромиссу».

«Мы достаточно давно пытаемся наладить отношения с арабскими государствами, особенно государствами залива, и в этом плане здесь нет ничего удивительного, потому что у них есть свободные инвестиционные ресурсы, а у нас есть в них сейчас огромная потребность. У нас закрыты западные рынки капитала, а у арабских государств, несмотря на то что они продолжают большие суммы вкладывать в американские бонды и в различные виды активов в Европе в виде собственности, футбольных клубов, недвижимости, тем не менее риски тоже растут. История с Россией все-таки заставляет задуматься, то есть мы видим, что можно по политическим причинам отжимать собственность, вводить санкции. Государства залива, даже такие стоящие чуть в стороне от политических разборок, например, как Оман, на себя это проецируют. То есть найти при желании политические отклонения от западной модели крайне просто, думаю, что это тоже привлекает их внимание к российским активам, тем более сейчас их можно получить со скидкой. Что касается наших отношений с Оманом, они, как и отношения с другими государствами региона, в последнее время достаточно неплохие. Нельзя сказать, что это наши политические друзья, но с точки зрения бизнеса здесь достаточно давно мосты наводятся. Не стоит из этого какие-то далекоидущие выводы делать, что это наши новые экономические друзья, большие политические партнеры, конечно, они ищут свои собственные экономические интересны, но ситуация объективно нас толкает друг к другу, так что думаю, такого рода сделки могут и в дальнейшем совершаться».

«Была схема и трехстороннего консорциума с Германией по управлению газотранспортной системой Украины. Была украинская идея, согласно которой Украина сама должна покупать газ на границе России и Украины и потом сама продавать в Европу. Наконец, была схема, что европейцы могут покупать газ на российско-украинской границе. Схем может быть много. Допустим, контракта нет, но европейские компании получают возможность выкупить мощность украинской газотранспортной системы. Понятно, что российский газ все равно идет через Украину, но европейцы как бы выкупают мощность, дальше уже вопрос их отношений с «Газпромом» — кто как платит, по каким тарифам. Раньше у «Газпрома» была принципиальная позиция: мы будем продавать газ только на границе. Но сейчас ситуация сильно изменилась. Для Украины тоже продление договора означает политический шаг, на который она пойти не может. Исходя из заявлений, сделанных в январе, политически Украина продлить договор не может, но, если она готова сохранить сам бизнес, варианты возможны. Это все можно сделать в рамках действующих контрактов — было бы политическое желание этот газ транзитировать и покупать. Когда мы подписывали этот договор, это было четыре года назад, ситуация была такая: Россия уже достраивала «Северный поток — 2», она рассчитывала на то, что ей не нужен будет этот договор. Мол, мы достроим «Северный поток — 2», есть Турецкий поток — необходимость в украинском транзите отпадет. Но сейчас ситуация радикально поменялась. И вот эти 15 млрд кубов транзита через Украину — это заметная история для «Газпрома».

«Те 40 с небольшим млн кубов в сутки, которые идут обычно через Украину, — это заметные объемы для «Газпрома» и для некоторых европейских стран тоже достаточно острый сюжет. Некоторые страны имеют возможность и пользуются ею с точки зрения альтернативных поставок, и все знают про приток СПГ, но есть государства, и Словакия одно из них, которым довольно сложно в силу географии получать какой-то альтернативный газ. Словакия же на самом деле традиционно была крупным распределительным центром, Вельке-Капушаны — достаточно крупная станция, куда приходил газ через Украину, и она могла на транспортировке зарабатывать. Понятно, что это становится элементом торга. Ну, известно, Фицо ведь тоже занимает достаточно жесткую по отношению к Украине позицию, у нас многие с напряжением увидели визит в Ужгород, и те заявления, которые он сделал относительно согласия на помощь Украине, согласия на закупку оружия, которое производит словацкий оборонно-промышленный комплекс. Но мы видим, что это элемент торга, который Фицо ведет везде: и в Брюсселе, и в Киеве, в Ужгороде, по крайней мере, он обозначил свой интерес. То есть он готов разменять согласие на выделение тех же 50 млрд евро помощи Украине, я уверен, что он согласится и вот с этим новым фондом военной поддержки Украины. скажем пытается вынести сейчас за скобки принятие этого решения, а Фицо готов проголосовать за оба этих решения, но взамен он четко обозначил, что хотел бы сохранить российский транзит. Важно, что в Европе нашелся политик, который публично признал, что им это нужно. Что касается позиции Украины, мы тоже прекрасно понимаем, что сейчас украинская политика выглядит все менее монолитной, и в этом плане совершенно не удивительно, если бы тот же Шмыгаль сказал аккуратно, что мы можем это рассмотреть, а потом из Киева раздался жесткий окрик и ответ. Потому что позиция Зеленского понятна: Зеленский играет в очевидную игру — никаких разговоров, никаких компромиссов, разрываем по максимуму отношения. Но то, что еще до сих пор не разорвали, понятно, что здесь есть давление Брюсселя, который тоже понимает, что и так уже сделано слишком много, и сейчас, если и эту нитку перерезать, то заместить просто нечем будет поставки. И Штаты будут давить на Украину, и вот тут уже вопрос тонкости переговоров. Брюссель будет говорить с официальным Киевом, с официальным Киевом будет говорить официальный Вашингтон, они могут заявлять совершенно разные истории. Как мы видим, прошло более десяти месяцев серьезного торга вокруг этой истории, но все-таки есть надежда, что раньше этот транзит не прервется, потому что такая вероятность ведь тоже существует, что труба не доживет до окончания. И многое будет зависеть от разговора в треугольнике — Брюссель, Вашингтон, Киев».

«Спекулянты, которые все равно доминируют на нефтяном рынке, на рынке нефтяных фьючерсов, не верят в перспективы большого военного конфликта. Я думаю, они исходят из простого предположения, что у нас меньше года до выборов в Соединенных Штатах, и если цена на нефть пойдет вверх, это окончательно похоронит перспективы Байдена на переизбрание. Это означает, что это просто интерес выживания нынешней администрации Соединенных Штатов, который состоит в том, чтобы не допустить этой большой войны. И, кстати, несмотря на то, что уже события в той же Палестине развиваются аж с 7 октября, тем не менее, все равно ситуацию удается удерживать все-таки под каким-то контролем. По крайней мере, в вариант войны всех против всех ситуация на Ближнем Востоке не развивается. А вторая причина связана, я думаю, с оценкой ситуации на рынке физической нефти. Да, с одной стороны, сейчас поставки из Ближнего Востока в Европу через Красное море и Суэц сильно затруднены, но, означает ли это, что Европа не в состоянии получать энергоносители с Ближнего Востока? Нет, она их получает. На рынке из этого конфликта пока не наступает физического голода. Вот если конфликт действительно зайдет настолько далеко, что перекрыт будет Ормузский пролив, рядом находящийся, вот это другая ситуация, потому что тогда уже ни катарский СПГ на рынок не выйдет, там нет других маршрутов, ни значительная часть саудовской нефти не попадет на рынок. потому что там, собственно, альтернатива - это Красное море, но основной маршрут все равно Ормузский пролив. И, соответственно, другие страны Залива можно упомянуть. Вот это вот другая история, в такую перспективу основные игроки на рынке нефтяных фьючерсов пока не верят».